Я не боюсь больше потерять Давида… Он дал мне понять, что я могу и без него. Хотя даже при это всём он все – равно рядом…

- Прости меня, мамочка. И ты прости, пап, - стираю со щек слезы, боясь только одного, что они развернутся и уедут.

- Давид, - давящая интонация Тиграна Армановича заставляет перевести на него взгляд. Свекр стиснув кулак, крошит Давида осуждением, - Это неправильное решение. У тебя дети.

- От детей я не отказываюсь, - ровно отвечает он, словно его совершенно не страшит то, что происходит, - Они как были мои, так ими и останутся. Ани тоже не лишится поддержки.

- Да кто ж так поступает-то? – всплеснув руками, мама встает со стула и начинает ходить из стороны в сторону, - Как так? Вы же счастливы были. Почему, дети? Моя дочь разведена. Боже… Боже.

- Позор, - сжимаюсь в комок от того, как с презрением выплевывает папа.

- Позор – это заставлять дочь жить с человеком, с которым она НЕ счастлива, - твердо заявляет Давид. – Я не думаю, что вы как любящие родители хотите своему ребенку участи несчастливой жены, правда?

- Ты не счастлива? – рывком вернувшись ко мне, мама тоже опускается на колени и берет меня за руки, - Аничка, милая, ты не счастлива?

По моим щекам текут слезы, в груди сильная боль. Еще одно признание самой себе…

- Нет, мам…

- Боже, - причитает она, прижимая меня к себе, а я плачу. – Как же это произошло? Что же случилось? Ну, может попробуете еще дать себе шанс? Давид… ты же видишь какая Ани. Слабенькая, ранимая. Как ты ее оставишь?

- Ани замечательно справлялась полгода, пока я налаживал дела в ресторане, а потом еще столько же, живя самостоятельно. Вы недооцениваете силы своей дочери, Гаянэ.

- Она же маленькая у меня, несмышленая, как она одна-то останется?

- Мам, я приловчилась, - пытаюсь успокоить её, гладя по спине, - я справляюсь, правда. Ты же сама видишь!

- Что люди теперь скажут? Аааай, что скажут? – папа тоже встаёт со стула и запускает пальцы в волосы.

- Какие люди? – звучит резко Давид, - На кону счастье вашей дочери, а вы о людях говорите?

- Да что ты знаешь?

- Всё знаю. Но если так боитесь, то здесь вам никто ничего не скажет. Или вы хотите уехать в село от внуков?

Цокнув, папа сжимает недовольно губы. В глазах молнии и злость.

- Умные, да? Не зря Лусинэ говорила, что ехать сюда плохая идея. Распустились совсем. Развод удумали. Семью сохранять нужно, а не разводиться. Где это видано?

- Так, успокойтесь все, - отрезает Тигран Арманович, рывком вставая из-за стола, - сделаем так. Давид, Ани, мы дадим вам время обдумать все еще раз. У вас все-таки дети… Вы еще молоды, можно подстроиться…

- Отец, нет, - бескомпромиссно обрубает его Давид, - Мы уже всё решили. Подстраиваться никто не будет. Мы разводимся.

70 Давид

Вся эта сцена – на полу плачущие Ани и её мать, Артуш, волком смотрящий на меня, отец – транслирующий разочарование и презрение, заворачивает внутри меня ураган… Желание развернуться и уйти настолько сильно, что мне приходится сдерживать себя силой.

Не оставлять же Ани одну разгребать всю их неадекватную реакцию.

- Ани, встань, - тяну её за плечо, потому что физически не выношу видеть женщину на коленях.

Всхлипнув, она поднимается и помогает подняться Гаянэ.

- Послушайте меня внимательно все, - давлю в себе раздражение и стараюсь звучать как можно спокойнее, - вопрос с разводом – решен. От вас требуется только максимальной поддержки. Если не меня, то хотя бы Ани. Но если хотите знать мое мнение, даже без вас она справится.

Испуганно взглянув на меня, она гладит руки мамы, как будто опровергая мои слова.

- Мам, пожалуйста, не принимай это так близко к сердцу. Давид и я… мы очень уважаем друг друга. Мы не ругаемся, он помогает мне, но мы больше не вместе.

- Ох, - прикрывая рукой рот, женщина как зомбированная раскачивается на стуле, - не понимаю. Не понимаю.

- Пойдем со мной, ладно? Поговорим…, - взяв мать за руку, Ани уводит её из зала, оставляя меня наедине с отцом и тестем.

- Ты инициатор, да? – сложив руку в кулак, ставит его на стол Артуш. – Моя дочь не пошла бы сама на такое. Она послушная, верная девочка. Мы воспитали её правильно.

- Вы воспитали её послушной женой и дочерью, которая боится высказать свое мнение, чтобы не обидеть вас, - уверенно встречаю его яростный взгляд.

- Ты меня еще в этом упрекать будешь? Не ожидал от тебя, Давид…

- Я не упрекаю. И ничего у вас не прошу, кроме как – быть с ней рядом, потому что она очень вас любит. Не нуждается в вас, так как несмотря на развод, у неё все равно буду я, но любит. И вы уж будьте любезны, любите её.

- Не надо меня учить, не дорос еще, - рявкает, впечатывая кулак в стол, от чего стоящая на краю рюмка падает на ковер с глухим ударом.

- Артуш, успокойся, - осаждает его грубо отец, - Давид, выйдем.

Пройдя мимо меня, направляется к выходу из квартиры. Глуша в себе все эмоции, иду следом.

Я знал, что так будет, поэтому максимально готов. Терять мне в любом случае нечего и некого.

- Это из-за Оли? – стреляет в лоб, едва я выхожу за ним на лестничную площадку.

Машинально подбираюсь. Всякий раз, когда кто-то пытается сделать виноватой Олю, меня кипятком ошпаривает.

- Оли нет в городе уже два года, - цежу сквозь стиснутые зубы, - При чем здесь она?

- Тогда почему? Ладно, я бы понял, если бы тебе гормоны в голову ударили. Как тогда. Но почему сейчас?

- Потому что только сейчас на это готова Ани. Или ты думаешь я остался с ней, чтобы делать вид, что ничего не произошло?

- Давид, так не поступают. Она твоя жена, ответственность, которую ты взял на себя.

- Я эту ответственность и несу. И с плеч своих не сбрасываю. Я же сказал уже, что она не лишится поддержки.

- Дети должны расти в полноценной семьей, - тычет мне в грудь указательным пальцем, - хочешь гулять, так гуляй. Но семью не разрушай.

Ну да… ходить налево значит нормально, а разводиться – нет.

- Ты прав только в одном, па. Дети должны расти в семье. Но в семье, где их мать с отцом любят друг друга, а не спят в разных комнатах, потому что общество друг друга им в тягость. И не гулять я хочу от жены. А спешить к ней домой, зная, что она меня ждёт.

- Ани тебя ждала!

- Но я к ней не спешил! Ты слышишь меня? Я не люблю её!

- И что? – взрывается он, - Я тоже твою мать никогда не любил. Но если бы мы разошлись кто знает что было бы с тобой и Мариам! Неблагодарные! Я же жизнь свою не жил, на вас её положил, только бы вы были счастливы!

Машинально отшатываюсь, чувствуя, как меня придавливает последними его словами…

Отец дышит тяжело, в глазах мелькает сожаление.

- Я не это имел в виду, - осекается быстро, но сказанного не вернешь.

Переваривая услышанное, с сожалением смотрю ему в глаза.

- Вот в этом всё и дело. Я не хочу потом в старости говорить своим детям, что я из-за них не жил свою жизнь.

Психанув, отец входит в квартиру, забирает свою куртку и уезжает. Артуш с Гаянэ тоже спустя минут двадцать собираются к себе. Тесть извергает проклятия, а мать Ани успокаивающе гладит его по спине.

- Аничка, я приеду завтра. Не переживай, папа успокоится, - целует её в щеки, - но мы поговорим еще. Да?

- Да, мам… Приезжай только…

После их отъезда на меня наваливается адская усталость. Ощущение, будто меня в мясорубке перекрутило на фарш.

Ани тоже выглядит потерянной и уязвимой. Сидит на краю дивана, уткнувшись в одну точку и слезы со щек стирает.

- Им нужно время привыкнуть, - опираюсь плечом о дверной косяк.

- Надеюсь, что так…

- Они тебя слишком любят, чтобы принимать какие-то кардинальные решения.

Смазано мотнув головой, она поднимает на меня блестящие от влаги глаза.

- Мама сказала, что не оставит меня. А папа… я не знаю.

- Всё будет хорошо с твоим папой. Это просто очередной период, который нужно пережить… Дай ему время.